Завершение Козельской наступательной операции. Итоги.
Завершение Козельской наступательной операции. Итоги.
Итоги операции подвел начальник оперативного отдела штаба 3-й ТА полковник Зиберова: Каждая боевая операция заканчивается победой или поражением. Но бывают такие, которые кончаются ни тем, ни другим. Таких операций много в истории. Мы в своей операции не имели позора и не приобрели славы, о которой заговорили бы далеко за пределами нашей армии. Мы имели на это шансы. Мы не сделали того, чего могли сделать. Несмотря на такой исход нашей операции, она оставила большие уроки, которые надо изучать, чтобы в будущем иметь меньше недочетов и ошибок. Мы не добились больших успехов в силу многих причин. Главнейшие из них следующие. Первое. Мы, с точки зрения оперативно-тактического искусства, воевали в разрез важнейшим основам военного искусства. Так воевать можно только против слабого противника. Против такого противника, как немцы, надо воевать грамотно, искусно. Военная наука учит – лучшими формами боя являются охват, обход, окружение. Так учит устав, так учит опыт многих войн и боевых операций. Применяя эти формы, побеждали в далекие времена, используя эти лучшие формы боя, побеждают сейчас. Мы в своих операциях, ни в ротном, ни в бригадном, ни в корпусном масштабе не применили лучших форм боя. Мы выдавливали противника, гнали перед собою, когда имели возможность охватывать, окружать его боевые порядки. В результате мы несли большие потери, нанося слабые удары врагу. (…) Второе. Мы в нашей операции не применили второго основного принципа в массовом применении танков. Удары наши были «растопыренными пальцами». (…) Некоторые считают, что большое количество танков нельзя было применить по условиям местности. Это неверно. Мы плохо изучаем местность, мы хуже врага знаем нашу родную землю. (…) Третьим нашим недочетом было – плохое взаимодействие танков с пехотой и наоборот, а также танков и пехоты с артиллерией. Обычно у нас не хватало для организации взаимодействия времени. Взаимодействие организовывалось поверхностно. Сигналы не соблюдались, ориентиры не использовались. (…) Четвертой очень важной причиной наших неуспехов является плохая разведка. Я говорю о недочетах, которые не позволили нам закончить операцию так, как мы все этого хотели. Мы имели возможность разбить стоявшего перед нами врага, но мы полностью этого не добились. Наш наступательный порыв ослаб. Мы задержали врага, отвоевали у него известный участок нашей земли шириною 20 км, глубиною 7–8 км, отвоевали 11 населенных пунктов. Но этого мало. Мы имели возможность прославить нашу армию». Как указывает Д. Шеин в своей книге: Трудно было спорить с тем, что «первый блин» (первый опыт применения в боевой обстановке танковой армии) в известной степени оказался «комом» – основным итогом трех недель кровопролитных боев, стоивших армии почти 45 % личного состава и чуть более чем половины танков, оказалось продвижение войск вперед на 6–8 км на 20-километровом фронте и освобождение 11 населенных пунктов, что вряд ли можно было счесть удовлетворительным результатом. Наряду с заслуживающими самой высокой оценки упорством и решительностью, проявленными войсками армии в ходе операции, отмечались и многочисленные недостатки в боевой подготовке, в организации взаимодействия, в управлении войсками и в применении войск. Согласен с оценкой Д. Шеина, но можно сказать, что каждый род войск 3-й ТА, как и приданная артиллерия и авиация имели свои недостатки, которые в итоге не позволили танковой армии решить поставленную перед ней задачу. Стрелковые соединения. Ставка ВГК, приняв во внимание недостаточное обеспечение стрелковыми частями 5-й ТА в июльской операции 1942 года, придало 3-й ТА четыре стрелковых дивизии (154-я, 264-я, 342-я сд с 105-й осбр и 1-я гвмсд). Учитывая, что участок наступления армии большей частью находился в лесном массиве, это позволяло надеяться на преимущество над частями 2 PzAна этом направлении. Однако, в результате построение наступающих войск в два эшелона не позволяло добиться превосходства над противником именно на переднем крае. К тому же стрелковые командиры мало использовали свои огневые средства, доходило до того, что для подавления одного ДЗОТа запрашивался огонь гаубичного дивизиона. Надо отметить, что многие бойцы и командиры впервые вступили в бой и не имели достаточного боевого опыта, что и сказывалось в боевых действиях. Отмечалось плохое взаимодействие с танковыми частями. Так, например, командующий 3-й ТА генерал-майор П.С. Рыбалко в декабре 1942 года в 48-й гвсд (264-я сд) говорил: Я видел наступление полка Деева, полка Сафиулина, Горелова. Действиям этих войск на учении высокую оценку дать нельзя, нельзя им дать гвардейские оценки. Вот тот бросок, когда наступали танки, пехота отстала на 200-300 метров. Пехота должна идти за танками, не отставая, взаимодействовать с танками. (…) Сейчас дивизии вручено гвардейское знамя. Дивизия – гвардейская. Но товарищи, положа руку на сердце, я должен честно заявить, что Вам до гвардии еще очень далеко. Танковые соединения. По танковым соединениям как итог можно привести слова командующего 3-й ТА генерал-майора П.С. Рыбалко по разбору армейской операции: […] Наши танкисты за последнее время, действуя не в составе больших танковых соединений, придавались обычно общевойсковым армиям, и командир бригады чувствовал себя по меньшей мере заместителем командующего армией или как часто он выражался командующий танковыми войсками такой-то армии. Сидел где-либо на КП у командира корпуса или дивизии, никогда сам танковую бригаду в бой не водил, непосредственно поле боя не видел. […] Другим словом наши танкисты, работая в пехоте, разложились. […]Танкистов надо обучить по приказу Народного Комиссара Обороны № 0728. Когда он будет стрелять с хода из пушки и из пулемета, тогда он будет лучше маневрировать на поле боя, он научится обходить противотанковые районы, выходить на пехоту противника и уничтожать ее. Надо воспитывать экипажи в духе дерзости, решительности ходить только на высоких передачах, подготовку механиков-водителей построить сейчас таким образом, чтобы ниже 20 км/ч они не ходили. Нечего бояться перерасхода моторесурсов. Для страны и армии никакой выгоды нет, когда танк погибает на поле боя, имея 90 % в запасе моторесурсов. Он и погибает потому, что механик-водитель не обучен. Лучше будет, если мы моторесурсы разделим пополам, половину моточасов оставим на повышение квалификации механика-водителя, второй половины моторесурсов вполне будет достаточно, чтобы танк с честью выполнил свои задачи и остался целым бы. В свою очередь командиры танковых корпусов указывали на недостаточное количество мотострелков в танковых корпусах. В дальнейшем мы увидим, что Ставка ВГК примет решение о формировании механизированных корпусов.Также указывали на отсутствие начальника артиллерии и штабной артиллерии, что не позволяло даже руководить приданной артиллерии. Артиллерия В разборе Козельской наступательной операции неоднократно упоминалось слабое применение пехотой и танками собственного вооружения и стремление командиров перекладывать решение любых тактических задач на армейскую артиллерию и тяжелую артиллерию усиления. Указывалось, что пехотные и танковые начальники в процессе боя собственной артиллерией не руководят. Конкретных задач в ходе боя этой артиллерии не ставится. Полковой и противотанковой артиллерии приходилось работать самостоятельно (стихийно). (...) Орудия сопровождения и их действия еще не все поняли правильно, иногда требовали, чтобы они наступали впереди танков и пехоты, это совершенно неправильный взгляд. Командир 12-го тк, генерал-майор С.И. Богданов отмечал: Взаимодействие с артиллерией. 22 и 23 августа 1942 было хорошо организованно и находилась в моем распоряжении, соответствовала требованиям наступления на оборону противника. В остальные дни артиллерия корпус не поддерживала, она была централизована в руках начальника артиллерии армии и только по моему настоянию лично у командующего армии 27 августа явился капитан (не знаю фамилию), но без средств связи и после резкой ругани была привезена радиостанция, но она отказала в работе. Артиллерия вновь на танки не работала. Вот почему РС дали два залпа по своим в районе МТФ, что севернее выс. 250,4, где я лично испытал эти залпы с представителем армии, залпы двух установок РС. По данным книги Д. Шеина «Танки ведет Рыбалко» отмечался большой расход боеприпасов артиллерии крупных калибров (122-мм гаубичных– 2,1 боекомплекта, 122-мм пушечных – 5,2 боекомплекта, 152-мм гаубичных –3,4 боекомплекта, 152-мм пушечных– 4,6 боекомплекта), а с другой стороны, констатировалось, что расход боеприпасов полковых орудий составляет 1,1 боекомплекта, 45-мм снарядов «израсходованы единицы», а расход боекомплекта танковыми орудиями составляет в среднем 6 снарядов на танк за 20 дней боев. (…)Как мы видим расход по полковым орудиям подтверждает указанный выше факт, что пехота мало использовала свое тяжелое вооружение, полагаясь на тяжелую артиллерию. Что касается расхода боеприпасов к танковым орудиям, то комиссар3-й ТА бригадный комиссар Мельникова во время разбора итогов операции прямо ставил вопрос:[…] За 20 дней проведенной операции в среднем израсходовано по 6 снарядов на танк. Спрашиваю танкистов, где же та огневая подвижная мощь, одетая в броню 430 пушек и 430 пулеметов. Авиация. Для поддержки наступления 3-й ТА на левом крыле Западного фронта 1 ВА сосредоточило на 21 августа 1942 года 100 истребителей, 92 штурмовика, 71 дневных и 100 ночных бомбардировщиков. LuftflotteOstмог предположительно противопоставить этому около 100 истребителей и 150 бомбардировщиков (на 1 августа 1942 года на этом направлении насчитывалось 125 истребителей и 198 бомбардировщиков и штурмовиков). При этом немецкие истребители могли иногда действовать на двух направлениях, то есть совершить вылет в район Ржева, а затем в район Ульяново – Болхово. Имея небольшой перевес в количестве самолетов, советские летчики проигрывали в опыте. В результате советская авиация не смогла оказать влияние на ход наземных боев работой бомбардировщиков и штурмовиков, и даже не смогла организовать прикрытие наземных войск. Штурмовики и бомбардировщики работали по ближнему тылу немецких частей, не вмешиваясь в бой на линии фронта. В то время когда немецкая бомбардировочная авиация активно работала именно по полю боя. При этом, в этом виноваты не только летчики и их командование, но и наземные войска, которые плохо информировали о прохождении переднего края (и положения своих войск) и не передавали план боя наземных войск. Советские истребители, сопровождающие бомбардировщики и штурмовики, при встречах группой с немецкими истребителями бросались всей группой в бой. В результате вторая группа немецких истребителей атаковала советские бомбардировщики и истребители, оставшиеся без прикрытия. Также из 224 безвозвратно потерянных танков 3-й ТА вследствие налетов авиации было потеряно 35 танков. Всего 15 %, но ведь это были потери от прямых попаданий авиабомб. А ведь против 3-й ТА не была использованы, как например в 1943, специальные модификации Ju-87 и Hs-129. При этом последние, хотя и участвовали в операции, еще не были модернизованы для уничтожения танков. Стрелковым частям приходилось еще тяжелее – 264-я сд сообщала, что 75 % потерь составили от бомбежки авиации противника. В итоге своего выступления хотел бы обратить внимание на еще один момент - командующий 3-й ТА генерал-лейтенант П.Л. Романенко в конце Козельской наступательной операции, понимая, что армии не удалось выполнить поставленную Ставкой ВГК задачу, решил найти «козла отпущения». Им стал командир 12-го тк генерал-майора С.И. Богданова. Согласно записи в личном деле с 3 сентября 1942 года приказом НКО № 05828 он зачислен в распоряжение управления кадров Главного автобронетанкового управления РККА. Этому предшествовала шифровке, направленная командующим 3-й ТА командующему войсками Западного фронта, основная вина за невыполнение задачи вменялась командиру танковой группы С.И. Богданову. П. Л. Романенко уличал его во всех смертных грехах, даже — в трусости! Расчет простой и беспроигрышный: кто осмелится защищать такого командира, кто станет вникать, по какой причине арестовывался НКВД? В шифровке содержалось ходатайство о снятии С. И. Богданова с должности и отдании под суд! Мрачные тучи снова сгустились над головой Семена Ильича. Генерал-майор С.И. Богданов 3 сентября 1942 года написал отчет о боевых действиях 12-го тк в Козельской наступательной операции, где в конце он обращается к заместителю командующего Западного Фронта генерал-майору Антонову: Командующий армии называл меня трусом и паникером, трусом называл потому, что я держу КП за 8 км, но я доложил Вам выше, что этого не было. Докладываю Вам об изложенном выше, считаю своим долгом сообщить, что 12 тк в течение двух месяцев в 3 ТА был лучшим корпусом, что штаб корпуса был лучший штаб в 3 ТА. На всех совещаниях командующий армии заявлял, что за 12 тк я не боюсь, он подготовлен и сделает свое дело, что командир корпуса был лучшим командиром в 3 ТА и через три дня боя, вследствие не успеха армии, 12 тк стал худшим во всей армии, оценка эта нервная и субъективная. (…) Командующий армии не отменил ни одного моего приказа и ни разу ни указал на мои ошибки в командовании корпусом. Прошу Вашего разрешения разобрать мое отстранение от командования корпусом и ходатайствовать перед Военным Советом фронта восстановить в правах командира танкового корпуса Однако, расчет генерал-лейтенанта П.Л. Романенко оказался ошибочным - в личном деле С. И. Богданова имеется документ«Резолюция ген. армии товарища Жукова на шифровке бывшего командующего 3 ТА по вопросу предания суду бывшего командира 12 танкового корпуса тов. Богданова». А ниже размашисто написано: Тов. Федоренко и тов. Бирюкову. 1. Богданова нужно заменить. 2. В аресте нет необходимости.3. Указать тов. Романенко, что штарм 3 и лично тов. Романенко очень плохо руководил 12 тк .Жуков. В дальнейшем, С.И. Богданов дорастет до командующего танковой армии и Маршалла Советского Союза, будучи отмечен дважды Героем Советского Союза.
