В середине 19 века Саранск был лучшим из всех уездных городов Пензенской губернии. Географическое расположение Саранска способствовало экономическому и культурному росту.
С 70–х годов 19 века в экономической жизни города наступил застой. В течение 30 лет население города не увеличивалось. Незначительный рост промышленной продукции происходил за счёт укрупнения заводов и фабрик при сокращении их количества. Ярмарочный торг ослабевал.
Огромный ущерб наносили также пожары, названные по имени или фамилии купцов.
2 августа 1869 года здесь произошёл Кубанцевский пожар во время сильного ветра. Менее чем за час после начала пожара, пламя охватило территорию верхней центральной части города и примыкавших к ней улиц. За 2 часа было уничтожено 391 дом, 20 лавок и магазинов, 3 училища с библиотеками, военные казармы, обгорели купола и шпили четырех церквей, были человеческие жертвы, погибло несколько лошадей.
В сентябре месяце 1869 года Л.Н.Толстой проездом был в Саранске, остановился в гостинице «Россия» на Московской улице (ныне улица Л.Н.Толстого), в одном из немногих зданий нетронутых пожаром.
Вот как он это описывает в письме к своей жене.
«…Ехал я один,как в пустыне не встретил ни одного цивилизованного человека. Постройки, вроде подмосковных. Я не люблю этот характер. К Саранску начинается чернозём, похожее всё на Тулу и очень живописно».
«Ну, вот приехали мы в Саранск - писал Толстой.
- Несколько дней тому назад город весь выгорел; почтовый двор, храмы – всё погорело, торгуют теперь там вместо рядов из-под каких-то брезентов. Наш ямщик подал нам лошадей вот этих, на которых мы приехали; оне тоже были в пожаре; у одной обгорела грива, а у другой немного хвост обгорел. Когда старик подал нам лошадей между двух горелых изб, то я и говорю: «Старик, ты нас сегодня не довезёшь до Ильмена!» – «Ну-ка, барин, садись, да за телегу держись, да денег не жалей, а на месте будем через три часа, несмотря на то, что всю дорогу пески». Ровно тридцать шесть вёрст мы ехали три часа, несмотря на то, что дорога всё время шла по глубоким пескам, да и ехали то парой».
Имение в Ильмене Толстой не купил, нищенская жизнь ильменской бедноты устыдила его.
В «Записках сумасшедшего» – он пишет: «Я приехал домой и, когда стал рассказывать жене о выгодах имения, то устыдился. Мне мерзко стало. Я сказал, что не могу купить этого имения, потому что выгода наша будет основана на нищете и горе людей. Я сказал это, и вдруг меня просветила истина того, что я сказал…»
Хотя Толстой пробыл и недолго в Мордовии, но впечатления о природе края, сочувствие к бедному трудовому люду национальных районов, раздумье о бескультурье, на которое обрекло самодержавие трудящиеся массы, нашли отражение в высказываниях и переписке великого писателя.
Четыре раза в Саранске побывал Михаил Евграфович Салтыков–Щедрин:
- в январе 1865г. проездом к месту назначения на службу;
- в мае 1866 года, направляясь в отпуск из Пензы в Петербург, Москву и Ярославль;
- в июне 1866 г., возвращаясь из отпуска в Пензу;
- в декабре 1866 г. во время перемещения из Пензы в Тулу.
Во многих своих произведениях, используя наблюдения о мордовском крае, сатирик беспощадно изобличает провинциальную отсталость, застой общественной жизни, кумовство и круговую поруку небольшой кучки власть имущих дворян.
«Впрочем, - писал Салтыков–Щедрин в «Пошехонских рассказах», - Пензенская губерния вообще в то время страной волшебств была. Куда, бывало, не повернись – везде либо Арапов, либо Сабуров, а для разнообразия на каждой версте по Загоскину да по Бекетову. И ссорятся и мирятся – все промежду себя; Араповы на Сабуровых женятся, Сабуровы – на Араповых, а Бекетовы и Загоскины сами по себе плодятся. Чужой человек попадётся – загрызут».
5 июня 1850 года Николай Гаврилович Чернышевский останавливался в Саранске, вскоре после того, как арестовали Н.П.Огарёва и его друзей - Н.М. Сатина, И.В. Селиванова и А.А. Тучкова, которым вменялось в вину участие в деятельности «коммунистической секты». Великий русский критик высоко ценил дружбу этих людей. «Когда г. Огарёв говорит о своих друзьях, - писал Чернышевский, - он говорит, действительно, о них, а не о себе, да когда говорит и о себе, то всегда чувствуется, что наслаждение жизнью для такой личности заключается в том, чтобы жить для других, быть счастливым от счастья близких и скорбеть их горем, как своим личным горем.
Действительно таковы были люди, тип которых отразился в поэзии Огарёва, одного из них».
Тепло отозвался Николай Гаврилович Чернышевский о поэте А.И. Полежаеве: «Лучшие люди так или иначе изнемогали под тяжестью жизни, едва пришла им пора, опомнившись от страстного увлечения свежею молодостью, обозреть проницательным взглядом мужа жизнь, все они погибали.
И как не вспомнить Полежаева, который, по всему видно, был не хуже других, но
Не расцвёл, и отцвёл
В утре пасмурных дней;
Что любил, в том нашёл
Гибель жизни своей...
Н.А. Браницына - научный сотрудник музея А.И.Полежаева.
|
