Деревня Дурнево утопала в зарослях иван-чая. В знойном воздухе ни дуновения ветерка. От населенного пункта осталось два десятка домов с дачниками из Москвы. На все Дурнево - одна корова, снабжающая молоком и сметаной все население. Чуть взойдет солнце, и в луга за деревней выходит запасаться сеном единственный постоянный житель деревни дядя Коля. У нас часто интересуются, как мы находим места захоронения советских воинов. Ведь столько времени прошло... "Всегда по-разному”, - отвечаем мы, но в этот раз нас выручил случай - иначе как судьбой его не назовешь... В июне этого года мы провожали в армию своего соратника - Сергея, тоже поисковика. За месяц до этого "Броня” вернулась с поисковой экспедиции из-под города Зубцова Тверской области. В военкомате к нам подсел мужичок средних лет, мы разговорились. Выяснилось, что мать нового знакомого родилась и войну встретила в... Зубцовском районе Тверской, тогда еще Калининской области. И вроде бы на приусадебном участке ее родителей во время войны хоронили солдат. Все остальные подробности мы узнали уже от самой Галины Скворцовой, проживающей у нас на Химмаше.
Кровавый снег
...Стояла первая военная зима. Деревню Дурнево, в которой жила семья Скворцовых, уже который месяц занимали немцы. Но вот из соседнего леса послышадись долгожданные крики "ура”, и по полю перед Дурневым пошли ряды наших атакующих частей. Деревенские полезли прятаться в подвалы, немцы заняли места у пулеметов. И началось... Только наши поднимутся в атаку, немцы их из пулеметов, и так несколько раз. После боя на поле снега не было видно от трупов... А потом в деревню с полей потянулись подводы с обледенелыми телами павших солдат - у кого руки нет, у кого и половины туловища. Место под могилу выбрали на краю огородов, где стоял сгоревший во время боя сарай - там земля была помягче. Детей близко не подпускали. Галине Скворцовой шел в то время одиннадцатый год. Что было дальше - она не знают: их угнали в другой район, подальше от фронта, а когда вернулись, на месте пепелища появился холмик с фанерной пирамидкой и цифрами - указанием количества захороненных. Имен не было... Со временем холмик сравнялся с землей, фанерка сгнила. Шло время, государство не раз официально переносило братские могилы, но это место обошло стороной. Местные жители вспоминали, что здесь всегда росла отменная сочная трава - ее косили, пасли коров. Втаптывая в землю последние остатки памяти... Информация о братской могиле была передана в Зубцов командиру местного поискового отряда "Долина” Андрею Виноградову. Ребята побывали в Дурневе, нашли в соседней деревне сестру Галины Скворцовой, она показала место, где некогда возвышался холмик могилки, а теперь - лишь стена бурьяна. От родительского дома остались одни развалины, сам участок выкупили под дачу москвичи. С их позволения зубцовские поисковики сделали несколько шурфов и на метровой глубине наткнулись на останки.
Правда о войне
13 августа мы уже знакомились с местным населением. Старушки, проникнувшись нашим делом, наперебой предлагали бесплатно картошку, капусту, огурцы. Здешняя земля будет куда побогаче нашей... Ну а мы, поплевав на ладони, взялись за лопаты и... топоры. После жадного на дожди июля почва настолько окаменела, что и лопаты не воткнешь. По версии обитателей Дурнева, захороненных солдат было что-то около 150. Укладывали "валетом”, потом старушки припомнили, что в могилу с разрешения хоронивших положили и двух погибших под бомбежкой местных жителей... Зубцовские мужики, выпив традиционные 300-400 грамм горькой за ужином, приходили поплакать над раскопом: "А ведь я здесь все время траву косил...” Постепенно из-под метрового слоя глины обнажалась та единственная правда о войне, которую не сыщешь ни в одном учебнике истории. У одного солдата руки согнуты в локтях, а тело выгнуто дугой словно от дикой боли, одна кисть оторвана. Череп разбит вдребезги. Рядом еще двое, один рукой обнимает второго - видно, выносил на себе раненого товарища, да не успел - самого убило. Под ногами голова следующего. В его кармане свернутая газета "Известия” за 27 ноября 1941 года. Похоже, держал он ее для самокруток, рядом попался и мундштук с буквой "П” на корпусе. Чуть в стороне лежал солдат, схватившись за горло. Ноги неестественно вывернуты. Практически у всех рты раскрыты до предела, такое бывает лишь от страшной боли. На многих - остатки форменных шинелей, гимнастерок, свитеров, сотканных чей-то бережной рукой, валенки. В карманах - монетки, катушки ниток, у одного - кожаный кошелек со справкой донора, рядом лежал боец со значком "Ворошиловский стрелок” на груди, у двух других на шеях - медные крестики. Эх, попало бы вам, узнай об этом сержант... Да вот и сам сержант, на петлицах словно капельки крови застыли алые кубики. Нет, страшно не было. Была лишь какая-то особого рода жалость к тому, что лежит под ногами. Не по себе становилось, когда принимался ножом и кисточкой очищать от глины таз солдата. В голову невольно лезли странные мысли, что где-нибудь далеко-далеко живут дети погибшего и не знают, в каком месте узнал смерть их отец. А вынимая то, что некогда было ногами, я вдруг подумал: "А ведь и у меня должно быть такое же строение тела...” Со стороны все это могло показаться очень странным, но здесь нет места и времени на удивление. И частенько, встретившись взглядом с глазницами черепов, я замирал словно под гипнозом.
Навеки безымянные
Хозяева участка даже обрадовались, когда увидели вырытый руками зубцовских и мордовских поисковиков котлован. "Вот и хорошо, а то мы на этом месте собирались пруд рыть”. Но когда заглянули внутрь и узрели, что там лежит, перекрестились и попросили после завершения поисковых работ закопать яму обратно... Чудно все это: многие знали, что на поле есть захоронение советских солдат, но простенького обелиска со звездой поставить никто не догадался. А когда мы начали переносить братскую могилу, будто проснулось что-то внутри, и все в один голос начали просить, чтобы ее не трогали: "Оставьте нам”. Долго и терпеливо мы объясняли сельчанам, что без постоянного ухода могила вновь исчезнет из людской памяти, и по ней вновь начнут гонять коров, а то еще и дорогу проведут... Показалось, нас поняли. На все 49 человек, лежавших в этой яме, мы нашли семь солдатских медальонов. Имена троих теперь уж точно никто не узнает - записки истлели. Остальные медальоны были законсервированы и переданы в экпертно-криминалистический отдел Северо-Западного округа Москвы. А спустя несколько дней все найденные останки советских солдат хоронили на воинском кладбище у деревни Веригино. В одну братскую могилу легли останки 204 советских солдат, найденных за эту Вахту Памяти всеми поисковыми отрядами, принимавшими в ней участие. В каждый гроб - по восемь человек. Большинство - навеки безымянные. Короткие прощальные речи, обряд отпевания, короткий залп воинского салюта...
