На закате дня накануне 57-ой годовщины Победы мы хоронили десять советских солдат. Срубили двухметровый березовый крест. Выбрав место посуше на краю поля, вырыли небольшую могилку. Дно укрыли сосновым лапником, на который уложили мешки с останками. Скромнее почести не придумаешь. В горле застыл немой комок. Комары, словно предчувствуя скорую разлуку, отчаянно жалили лицо и руки. А хотелось просто спокойно постоять, покурить и помолчать. Так завершалась наша Вахта Памяти весны 2002 года...
Задел на будущее
Наш брат-поисковик, ждет весны, как соловей - лета. Долгими зимними вечерами, сидя за кружкой пива, просто не верилось, что когда-нибудь сойдет снег и придет долгожданная пора сбора рюкзаков. Поэтому, когда в апреле, за две недели до нашего отъезда, вдруг выпал снег, мы едва не попадали в обморок. С горя еще больше стали налегать на пиво. Но теперь все позади. Поезда мчат нас на запад. Туда, за Москву, где шесть десятков лет назад грохотала война, где в заплывших траншеях, окопах и воронках до сих пор незахороненными лежат сотни и тысячи наших дедов и прадедов. Немой укор всем прошлым, нынешним и грядущим поколениям. Нас семеро - тех, кто рискнул на время забросить все мирские заботы и посвятить предстоящие три недели поиску останков брошенных советских солдат. Наша архивно-поисковая группа "Броня” - отряд совсем молодой, появился лишь летом прошлого года. Но "зеленым” его назвать трудно, у каждого из нас уже имеется опыт поисковой работы во фронтовых лесах. Место, куда мы едем, для нас почти родное. В августе 2001-го года трое из нас, скинувшись по 800 рублей, выезжали в Зубцовский район Тверской области. Тогда за полторы недели работы мы нашли, а затем перезахоронили останки двенадцати бойцов Великой Отечественной. Сделали задел и на будущее. Накануне отъезда повстречали в лесу местного жителя-грибника. Каково же было наше удивление и радость, когда мы, разговорившись, узнали, что он мордвин!.. Правда, родился в Сасовском районе Рязанской области, но Мордовию знает вдоль и поперек. Не иначе, как само провидение свело нас за тридевять земель от родного дома. Грибнику сначало словно отрезало память. Но присмотревшись к нам, он показал место, где видел разбросанные останки. "Который год мимо хожу, а все не по душе. Негоже так людям лежать”. Указанное им место оказалось неглубокой заросшей травой воронкой. На дне - небольшой шурф, в нем вода. Сразу же со дна достали несколько косточек, куски подошвы от солдатского ботинка, ремни и даже хорошо сохранившийся немецкий компас. По всему выходило, что до нашего прихода здесь кто-то уже побывал. Солдат потревожили либо мародеры, либо грязно поработали горе-поисковики. Встречается и такое... Но пора было уезжать, и мы, дав слово вернуться, оставили все как есть. То, что успели найти - прикопали рядом. Во время войны здесь, в Зубцовском районе Тверской области, на берегу ручья Гостижка стояла деревня Векшино. Теперь о том, что тут когда-то жили люди, не напоминает ровным счетом ничего. Чистое поле, нестройные ряды кустов, да ветер гуляет. А вокруг, куда не посмотри, тянется стена дремучего леса. С осени 1942-го по весну 43-го здесь шли тяжелые бои. Деревня Векшино и ее окрестности не раз переходили из рук в руки. Никто не возьмется подсчитать, сколько наших солдат остались навеки лежать в здешних лесах и полях. После войны местное руководство делало робкие попытки найти и достойно похоронить останки советских военнослужащих. Теперь большинство из тех, кто перезахоранивал, уже на пенсии. Да простят меня седые ветераны, но лучше бы они этого не делали никогда. Но об этом чуть ниже.
Первый медальон
22-го апреля мы были на месте. Разбили лагерь на берегу ручья Гостижка, поближе к воде. Сперва даже и не узнали "наше” Векшино. Все вокруг оказалось выжженным - накануне нашего приезда сюда кто-то подпустил "красного” петуха. От уютного лесного уголка остались лишь обугленные кусты да черная, словно одетая в траур, земля. Жутковатый контраст: в кронах деревьев птички поют, на деревьях набухают почки, а внизу пепел да воронки, наполненные водой. Яма, оставленная нами с прошлого года, оказалась до краев заполненной водой. Вокруг воронки после наших предшественников остался небольшой отвал выброшенного из ямы грунта. В нем также могли находиться останки, поэтому весь народ сел его очищать. А мы с Сергеем Чегриным, почесав затылки, решили рыть отводной канал. По краю воронки действительно оказалось множество разбросанных человеческих останков: фаланги пальцев, ребра, позвонки, некоторые - обугленные после бушевавшего здесь пожара. Чуть позже попадались и более крупные останки, а следом пошли и фрагменты амуниции: смятые алюминиевые фляжки, обрывки ремней и ремешков, пряжки, карандаши и многое другое. Но не это главное. Не успели мы приступить к сооружению дренажного канала, как раздался радостный вопль Владимира Мазура. В самом верхнем слое отвала буквально на первых сантиметрах работы он нашел солдатский медальон. Часы показывали 11.20. Трясущимися руками Володька извлек из земли эбонитовый пенальчик и показал нам. А вдруг внутри ничего нет и все усилия напрасны? Накрывшись курткой, чтобы уберечь бумагу от воздействия прямых солнечных лучей, мы осторожно отвинтили крышечку. Есть! Как только показался краешек свернутой в трубочку бумаги, медальон закрутили обратно. В пустой баллон из-под лимонада зачерпнули воду из воронки, а следом опустили медальон. Условий для немедленного прочтения не было, а так его можно было предохранить хотя бы от высыхания и механических повреждений. Стоит ли говорить, что работа после этого пошла веселее.
Не нам судить...
После обеда отводной канал длиной в пять метров и глубиной полтора был готов. Но вскоре стало ясно, что вся вода в него не уйдет. Тем не менее, уровень воды в воронке заметно понизился. Оголились берега, лягушки и пиявки отчаянно заметались в поисках спасения. И кто-то из нас обречено вздохнул: "Эх, вот и лежат так наши мужики 60 лет, и никому до них нет дела…” Оставшуюся воду вычерпали ведрами. Следующие четыре дня приоткрыли перед нами еще одну позабытую страничку истории. Гора найденных останков росла на глазах, а вместе с ней крепла уверенность, что и найденный медальон, и разбросанные солдатские кости - последствия официального послевоенного переноса братской могилы. Журналистское воображение рисовало неприглядную картину - как все это могло произойти. К краю братской могилы подгоняется экскаватор. Его ковш, словно нож масло, срезает пласт земли, круша все на своем пути. Потом эта земля, перемешанная с останками, вываливается в кузов грузовика. И так от воронки к воронки. Не беда, если что-нибудь пропустили или перерубили - мертвые боли не чувствуют. Впрочем, не нам их судить...
Немой укор грядущим поколениям
День на десятый Вахты Памяти на земле Зубцовского района Тверской области я с горем пополам сделал последнюю запись в своем "командирском” дневнике. А потом забросил его в самый дальний угол палатки. Потянулась череда дней, как близнецы похожих друг на друга. Подъем в семь утра, скорый завтрак, лес, работа, обед, снова работа с короткими перекурами, усталая дорога домой, больше напоминающая выход из окружения, ужин и короткий сон. Романтики – ноль! Дом со всеми его прелестями воспринимался как нечто нереальное. Каждое утро, покидая лагерь, мы не знали, чем может закончится день... Однажды, пока остальные переводили дух, мы с товарищем решили проверить лес южнее нашей стоянки. Я натянул "болотники”, поскольку прогулка обещала быть мокрой - здесь начиналась граница болот, прозванных местными жителями "Черные грязи” или "Волчье болото”. Огромные, заполненные черной водой воронки, бурелом, следы траншей и окопов, частью уже вскрытые до нас черт знает кем. Столько звериных следов я в жизнь не видел. Тут тебе и лоси, и кабаны, и лисицы, и волки. Встречались даже следы медведей, которые, по слухам, заходят в гости из соседней Смоленской области. Прямо заповедник какой-то. Мы так и не поняли, кто и по чьим тропам ходит - мы натыкаемся на звериные следы, или они идут по нашим... Земля под ногами словно пружинит - сделаешь шаг, и след от сапога тут же наполняется водой. А впереди, словно оазис посреди пустыни, чудесные зеленые полянки. Они словно манят к себе: ”Куда тебе спешить? Остановись, путник, покури”. Вот и я разок, о чем-то задумавшись, перешагнул через лужу, и ноги тут же провалились в болото. Ох, и неприятное это чувство, когда не чувствуешь под собой земли!.. Инстинктивно ухватился за корявый ствол дерева и заорал благим матом. Подбежал товарищ и вытянул на сушу. В сапогах противно хлюпает, но ведь жив! В следующий момент о случившемся забываю. Находим полянку. В радиусе нескольких метров разбросаны куски брони от танка, из воды торчит гусеничный трак, рядом лежит ржавый гаечный ключ и вперемешку - патроны, наши и немецкие. Вся земля вокруг исковеркана. Прямо на поверхности лежат несколько снарядов. Еще несколько заложены в кострище. Но костер давным-давно потух. По соседству - куча немецких мин, тол уже выплавлен. И такое на каждом шагу. Не иначе, как трофейщики трудились. С такой братией в лесу лучше не встречаться. С этого вечера по лагерю прошло предупреждение - в лес по одному не ходить. Мало ли что... Но что делать с боеприпасами? С одной стороны, нехай на них рвутся трофейщики, но с другой, как сказал герой какого-то мультика, "не надо, ведь у них могут быть прекрасные дети”. Командир зубцовского поискового отряда "Долина” Андрей Виноградов посоветовал просто запоминать места наибольшего скопления железа, а потом саперы приедут и разберутся. Мы долго ждали саперов, а потом начали топить найденные боеприпасы в болоте и воронках. 29 апреля в трех километрах от лагеря - в урочище Бондарево - ребята нашли останки двух солдат. Я в тот день дневалил в лагере. Следующие дни работы в этом лесу принесли нам еще несколько "сюрпризов” в виде трех "грязных” отвалов с останками, лежащими прямо на поверхности. Но уже катастрофически не хватало времени. И не только... Лес вроде бы такой добродушный, солнечный, но через несколько дней работы в нем сначала один, а потом и остальные начали жаловаться на плохое самочувствие. "Утром вроде все нормально, а доходишь до "того” леса - словно какой-то груз ложится на плечи, голова раскалывается, нечем дышать и мерещится всякое...” На каждом шагу здесь лежат пробитые осколками и пулями советские каски. Каждая из них - чья-то судьба, навеки связанная с этими болотами. По устоявшейся традиции мы вешаем их на деревья, а немецкие, наоборот, зашвыриваем подальше в кусты. Последних, кстати, не так уж и много. Поразил всех случай, произошедший незадолго до окончания Вахты Памяти. До захода солнца оставалось часа три, когда мы решили, что на сегодня достаточно. Собрали вещи и "до дома, до хаты”. Днем над нами свирепствовала гроза, и мы промокли с ног до головы. Скорей бы в лагерь, да хлебнуть чая. От воронки до края леса минут пятнадцать хотьбы. Вон впереди уже и просвет. Прибавляем шаг и... с удивлением узнаем, что вернулись на прежнее место. Леший запутал! В лесу такое иногда случается. Насмеявшись вдоволь, побрели дальше. "Теперь уж точно выйдем”, - думал каждый. Как же! Нашему удивлению и возмущению не было придела, когда спустя полчаса мы вновь вернулись к отправной точке. Бродить по мокрому незнакомому лесу, когда до заката осталось всего-ничего - ощущение не из приятных. Народ начал требовать проводников "на мыло”. И небо ведь, как назло, тучами затянуто - выйти из леса, орентируясь по солнцу, нельзя. Вечно так продолжаться не могло, и мы вдвоем с Сергеем Чегриным ушли искать выход из леса. Сунулись в одну сторону - не то, пошли в другую - все тот же хмурый, настороженный лес. Что дальше? Впереди замаячила перспектива ночевки под открытым небом. И вот, когда мы уже начали терять надежду, нам повстречался лесной ручей. Сергей вдруг наклонился и достал из воды осколок снаряда, а следом - кость. Рассыпались по берегу - нашли еще останки. "Этих-то точно никто не хоронил - без вести пропавшие...” И тогда проглянуло солнце. Выйти из леса теперь труда не составило. На следующий день мы собрали по дну ручья останки двух человек. Время, звери и вода растянули то, что осталось от людей, на пятнадцать метров. Из личных вещей ничего не обнаружили, единственными находками стали два патрона от пистолета-пулемета калибра 7,62 и несколько осколков от немецкой мины. Не в этом ли кроется причина того, что мы два часа плутали по лесу? "А медальоны, пожалуй, надо искать где-нибудь в окрестностях Каспийского моря”, - пошутил кто-то... Покоя на этой земле не будет до тех пор, пока бродят по лесам и болотам тени незахороненных солдат давным-давно отгремевшей войны, а их близкие томятся в догадках, где нашли они смерть. Да и закончилась ли война? Иногда мне кажется, что она спряталась в тех самых ржавых касках, обломках танковой брони, в стволах изувеченных деревьях и в брошенных снарядах на позициях замолчавших батарей. И стоит зайти в этот лес, как сквозь первозданную лесную тишину вновь прорезаются звуки автоматных очередей, взрывов, мата и хрипа умиравших здесь, в непролазной болотной жиже, людей. Поисковики-одиночки могут бесконечно долго отвоевывать у этих проклятых Богом и человеком болот душу того или иного солдата. Но исправить общую картину им не по плечу...
P.S. Через день после возвращения мы вновь собрались, чтобы прочитать медальон. Едва дыша, разворачиваем клочок бумаги, вложенный в медальон. Сердце чуть не остановилось, когда увидели, что верхние графы, куда вносились данные солдата, не заполнены. Но бланк разворачивался дальше. Сердце забилось с еще большей силой. Ниже отчетливо просматривался адрес семьи, сделанный карандашом. Читаем: "Аншукова Анастас. Петр., Вологодская область, Андомский район, Верховский сельсовет, деревня Сидорово, мобилизован Вытягорским РВК”. Снимаем с полки Книгу Памяти Вологодской области и находим: "Аньшуков Нестер Иванович, 1915 г.р., Вытягорский район, Верховский сельсовет. Погиб 9 сентября 1942 года, деревня Векшино, Ржевский район, Тверская область”. В Зубцовском военкомате Нестер Иванович значился как рядовой 15-го гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона 20-й гвардейской стрелковой дивизии. Истребитель танков Аньшуков числился перезахороненным в городе Зубцове на мемориале "Московская Гора”... Спустя еще несколько дней данные предсмертной записки были переданы в Вологодскую область, где к поиску родственников подключился командир местного поискового отряда. Будем ждать результатов.
Алексей КУЗНЕЦОВ, командир поисковой группы "Броня”
