Летчик-истребитель лейтенант Куликов был раздражен: котлеты в столовой ему показались пересоленными и ему сильно хотелось пить. И вот сейчас в воздухе ругал себя последними словами, что перед полетом не попил брусничного морсу. Немного раздражал и самолет: он, мерзавец, не прощает пилоту малейшие ошибки при взлете и посадке – потому что винт крутится влево. Правда, в воздухе он безупречен, предельно исполнителен и послушен. Высоту в 1000 метров набирает на 1,5-2 секунды быстрее Фоке-Вульф-190. А это уже что-то. Во время боя дороги доли секунды. Все-таки 1300 лошадиных сил под капотом, у И-16 всего 1000. Вот еще недостаток – радио. Волна вечно куда-то убегает, и это почему-то происходит в самый ответственный момент. А в немецких рациях волны хорошо зафиксированы. Зато две синхронные пушки на Ла-5… Впрочем, Куликов пока мало знаком с пушками новой машины: до недавнего времени он летал на И-16, имевшим лишь пулеметы. И вообще, эта машина Лавочкина пилотом пока изучена мало. Возможно, и настороженное отношение к новому самолету вызывало некоторое раздражение. Другое дело, его бывший «ишачок» (И-16). Ту машину он чувствовал как обувь, перчатки, тужурку; машина была его продолжением. Евгений Матвеевич даже чувствовал, как «ноги» И-16 – его собственные ноги – при посадке касались земли, а при взлете, будто бы поджимал их под себя. Ох, хорошая была машина. Ей бы прибавить скоростенку, да вооружить пушечкой… Прошлой осенью, похоже в сентябре, вылетели на перехват вражеских бомбардировщиков всем истребительным полком, который возглавил, как и положено, комполка. Если смотреть со стороны, то бой длился минут 10, а для воздушных бойцов он протянулся лет на пять. Вот они где нужны и так чувствительны доли секунды. Авиационная «стенка», (драка) заняла несколько этажей в километрах на высоту, но это неплохо – в тесноте маневренный И-16 и пилот чувствуют себя как щука в воде среди неповоротливых рыб. Хотя Ме-109 назвать неповоротливым, пожалуй, уж слишком. Однако в тесноте, и особенно на виражах, «ишачок» все-таки предпочтительнее. С этажей падали вниз горевшие вражеские и наши самолеты, а бою, казалось, нет конца. Вдруг откуда-то из дыма прямо на комполка устремился «мессер». Надо спасать командира. В лоб разворачиваться уже поздно, сейчас последует очередь из пушек и пулеметов. «Ладно, хотя я человек гордый, могу и просто прикрыть друга». И он подставил под очереди своего испытанного «ишака», упрямого, ловкого и работящего, как сам лейтенант. Да, хороша машина И-16. Они (машина и пилот) в том бою не только не сгорели, но и еще умели неплохо подраться. Вернулись оба с серьезными ранениями. Евгения Матвеевича подлатали в медсанбате, а машину подлечили техники и отправили дослуживать в одно из летных училищ. Вообще-то, лейтенант Куликов был командиром звена, но сегодня, когда смертельно хотелось пить, всего лишь ведомый. Правда, ведомый самого Героя Советского Союза гвардии капитана Кожанова, то есть щит героя. Задание простое: облетать новые машины, по возможности сбить пару вражеских самолетов и благополучно вернуться домой. Пара Кожанова барражировала в районе Петергофа. Радиоволна в шлемофонах опять куда-то ушла, вместо привычного шипения лейтенант услышал немецкое пение. Должно быть, немец не знал слов, то и дело переходя на ля-ля-ля. «Да, зря я не выпил кружку морса», – запоздало покаялся лейтенант и увидел четверку ФВ-190. Видимо, в одном из них и пели. Они заходили со стороны солнца. «Нашли дураков, – проворчал лейтенант. – Знаем мы эту дедушкину хитрость. Сейчас ты у нас перестанешь петь». «Атака!» – скомандовал герой, и после боевого разворота перевернулся лапками вверх и атаковал четверку вражеских истребителей. Песня немца прервалась. Маневр русских немцам показался необычным, наглым и, следовательно, неожиданным – все-таки двое против четверых. Куликов тоже повернулся лапками вверх и всячески старался не отрываться от краснозвездного хвоста капитана. И 6 самолетов с воем закувыркались в фигурах высшего пилотажа. Кожанов дрался умело и напористо, но никак не мог подкрасться к хвосту вражеского ведущего. Прикрывать его лейтенанту было очень трудно. На перегрузках, казалось, глаза вылетят из глазниц. Вот почти на прицеле вражеский истребитель, но отвлекаться на соблазн со свастикой нельзя – он щит героя. Наконец, снаряды Кожанова разорвались в кабине врага, и Куликов услышал в шлемофонах торжествующий крик капитана: «Уговорил!» Любоваться горевшим самолетом некогда, герой продолжал напористо драться, но повезло его ведущему. Когда на прицеле оказался истребитель противника, лейтенант поступил как и всякий нормальный летчик – нажал на гашетку, очередь снарядов уперся в ФВ-190. Счет выровнялся, теперь предстояла драка 2 на 2. Уже легче. Однако деморализованные враги повернули на запад. За этим боем наблюдали матросы ПВО Балтийского флота и радостно кричали «Ура!». Оба пилота вернулись даже без царапин. Техник заботливо подал Евгению Матвеевичу кружку морса, который тот опрокинул с таким же большим удовольствием, как и сбивал противника. Потом уважительно подошел к своей машине, погладил консоль плоскости и впервые похвалил Ла-5: «Ты умница. Мы с тобой поладим». За описанных два боя лейтенант награжден орденом Боевого Красного Знамени. А вообще, боевых наград к концу войны у него накопилось много. Было сбито девять вражеских самолётов. Родился отважный пилот в крестьянской семье в селе Покровское Атяшевского района в 1912 году.
